Раньше репутация СМИ (если есть) снимала затраты читателя на верификацию. И за это общество платило журналистике — за устранение многообразия мнений, по сути. Есть такой спрос. Особенно он острый в обществах с традицией к унификации, а не к diversity.
И в этих же обществах распространяется жуткое раздражение от интернета, — по сути, раздражение от несанкционированной самочинности среды, заменившей институты. Может, лучше про реактор?
Максим Трудолюбов в ФБ пишет:
Чтобы понять что-то про Украину, нужны усилия. Нет комфортной ситуации с репортажами по «главному телеканалу», где стоит корреспондент с микрофоном, выдавая понятные сводки с комментариями, где показывают места событий. Т.е. всю информацию можно собрать, пройдясь по сайтам, трансляциям, посмотрев дождь и пообщавшись с друзьями. Наверное, картина в результате получается более четкой, чем при пассивном просмотре ТВ, но ведь на то нужны усилия. Сколько народу готово тратить на это время? А события происходят совсем недалеко и близко нас касаются, а узнавать о них приходится примерно как о Пелопоннесской войне – сравнивая источники. Ощущение как в ситуации ДО современных медиа, хотя все медиа — современнее некуда…
…То есть при технологическом прогрессе идет процесс архаизации институтов доверия, в том числе и традиционных медиа. Ведь того корреспондента с микрофоном интересно слушать только, если не возникает вопроса о доверии. Но корреспондент перестает быть самой собой подкрепляемой реальностью. Т .е. уходит доверие к готовой пакетированной информации. Причем российские телеканалы с их пиаром – это крайний, но все-таки частный случай. С доверием к CNN или Альджазире тоже все плохо — по другим причинам…
… Ограниченный ресурс — это интерес. Но и время. То есть если ты впахиваешь на продажах в бизнесе, то какой бы ни был интерес времени почитать нет. То есть, чтобы быть частью новой полисной аристократии нужно этого хотеть и обладать досугом, чтобы повышать свою информированность.
Хорошие наблюдения. Тоска по источнику — настоящему, фактическому, как та бумажка, которую хотел Преображенский против Швондера — в обществе есть. Источник нынче не тот пошел. Раньше бы в программе «Время» сказали — и понятно все. Оно-то и теперь в программе «Время» скажут, но 1) врут, 2) есть и альтернативы, 3) из-за альтернатив как раз и видно, что врут.
Раньше репутация СМИ (если есть) снимала затраты читателя на верификацию. И за это общество платило журналистике — за устранение многообразия мнений, по сути. Есть такой спрос. Особенно острый он в обществах с традицией к унификации, а не к diversity.
И в этих же обществах распространяется жуткое раздражение от интернета, — по сути, раздражение от несанкционированной самочинности среды, заменившей институты. Может, лучше про реактор?
Теперь вопрос: чем все закончится? Либо публика все-таки адаптируется и станет терпимой к распределенности авторитета, согласившись взять часть ответственности за фильтрацию на себя (что хлопотно).
Либо медиасреда сварит сгустки, а потом и кристаллы новых авторитетов.
В конце концов, газеты когда-то тоже никто не назначал. Сами добивались. Сгущение авторитета на конкретных персонах в блогосфере уже идет и это похоже на процессы формирования авторитета конкретных СМИ на заре.
И рекламная пауза: раздражению от интернета и размытию авторитета в новой медиасреде посвящена целая глава Sick of the Internet в нашумевшей книжке одного известного автора.
Андрей Мирошниченко
PS. Конечно, в программе «Время» врали — и все об этом знали. Но статус источника создавал ему комфортный отрыв, с которым мирились даже диссиденты. Размер санкции был почти равен тому удовлетворению, которое люди получали бы от правды.
Собственно, выясняется, что людей устраивает не правдивость источника, а его санкционированность.
